«Мы живем в безумную эпоху — более безумную, чем обычно, потому что, несмотря на великие научные и технологические достижения, человек не имеет ни малейшего представления о том, кто он и чем занимается».
Уокер Перси

«Нашему виду 300 000 лет. Первые 290 000 лет мы были собирателями, живущими так, как до сих пор можно наблюдать среди бушменов Калахари и сентинельцев Андаманских островов. Даже после того, как Homo Sapiens принял сельское хозяйство, прогресс был мучительно медленным. Человек, родившийся в Шумере в 4000 году до н. э., нашел бы ресурсы, труд и технологии, доступные в Англии во времена Нормандского завоевания или в Империи ацтеков во времена Колумба, вполне знакомыми. Затем, начиная с XVIII века, уровень жизни многих людей резко возрос. Что вызвало это драматическое улучшение и почему?»
Мариан Тупи

«Есть способ сделать это лучше. Найди его».
Томас Эдисон

Ложь

Нам лгут.

Нам говорят, что технологии отбирают у нас рабочие места, снижают наши зарплаты, увеличивают неравенство, угрожают нашему здоровью, разрушают окружающую среду, деградируют наше общество, развращают наших детей, лишают нас человечности, угрожают нашему будущему и вот-вот погубят всё.

Нас учат злиться, испытывать горечь и негодование по поводу технологий.

Нас призывают к пессимизму.

Миф о Прометее — в различных обновленных формах, таких как Франкенштейн, Оппенгеймер и Терминатор — преследует наши ночные кошмары.

Нас призывают отречься от нашего наследия — нашего интеллекта, нашей власти над природой, нашей способности строить лучший мир.

Нас заставляют быть несчастными из-за будущего.

Правда

Наша цивилизация была построена на технологии.

Наша цивилизация построена на технологии.

Технологии — это слава человеческих амбиций и достижений, передовой рубеж прогресса и воплощение нашего потенциала.

На протяжении сотен лет мы по праву прославляли это — до недавнего времени.

Я здесь, чтобы принести добрые вести.

Мы можем продвинуться к гораздо более высокому уровню жизни и существования.

У нас есть инструменты, системы, идеи.

У нас есть воля.

Пришло время снова поднять флаг технологий.

Пришло время стать техно-оптимистами.

Технологии

Техно-оптимисты верят, что общества, как акулы, либо растут, либо умирают.

Мы верим, что рост — это прогресс, ведущий к жизненной силе, расширению жизни, увеличению знаний, повышению благосостояния.

Мы согласны с Полом Коллиером, когда он говорит: „Экономический рост — это не панацея, но отсутствие роста — это катастрофа для всех“.

Мы верим, что всё хорошее — это результат роста.

Мы считаем, что отсутствие роста — это застой, который ведёт к мышлению с нулевой суммой, внутренним конфликтам, деградации, коллапсу и, в конечном счёте, к смерти.

Существует только три источника роста: рост населения, использование природных ресурсов и технологии.

Развитые общества повсеместно теряют население, вне зависимости от культуры — общая численность населения уже может сокращаться.

Использование природных ресурсов имеет жёсткие ограничения, как реальные, так и политические.

Таким образом, единственным постоянным источником роста являются технологии.

На самом деле, технологии — новые знания, новые инструменты, то, что греки называли „техне“ — всегда были основным источником роста и, возможно, единственной его причиной, так как именно технологии сделали возможными и рост населения, и использование природных ресурсов.

Мы верим, что технологии — это рычаг воздействия на мир, способ делать больше с меньшими затратами.

Экономисты измеряют технологический прогресс как рост производительности: сколько больше мы можем производить каждый год с меньшими затратами, меньшим количеством сырья. Рост производительности, поддерживаемый технологиями, является основным двигателем экономического роста, роста заработной платы и создания новых отраслей и рабочих мест, поскольку люди и капиталы постоянно высвобождаются для более важных и ценных задач, чем в прошлом. Рост производительности приводит к снижению цен, увеличению предложения и расширению спроса, улучшая материальное благосостояние всего населения.

Мы считаем, что это история материального развития нашей цивилизации; именно поэтому мы не живём в глиняных хижинах, с трудом выживая и ожидая, когда природа нас погубит.

Мы верим, что именно поэтому наши потомки будут жить среди звёзд.

Мы верим, что нет такой материальной проблемы — будь она создана природой или технологиями — которую нельзя было бы решить с помощью ещё большего количества технологий.

У нас была проблема голода, и мы изобрели „зелёную революцию“.

У нас была проблема тьмы, и мы изобрели электрическое освещение.

У нас была проблема холода, и мы изобрели отопление помещений.

У нас была проблема жары, и мы изобрели кондиционирование воздуха.

У нас была проблема изоляции, и мы изобрели Интернет.

У нас была проблема пандемий, и мы изобрели вакцины.

У нас есть проблема бедности, поэтому мы изобретаем технологии, чтобы создать изобилие.

Дайте нам реальную проблему, и мы создадим технологию, которая её решит.

Рынки

Мы верим, что свободные рынки являются самым эффективным способом организации технологической экономики. Добровольный покупатель встречает добровольного продавца, устанавливается цена, и обе стороны получают выгоду от обмена, иначе он не состоится. Прибыль является стимулом для производства, которое удовлетворяет спрос. Цены кодируют информацию о предложении и спросе. Рынки заставляют предпринимателей искать высокие цены как сигнал возможности создать новое богатство, снижая эти цены.

Мы верим, что рыночная экономика — это машина открытий, форма интеллекта, исследовательская, эволюционная, адаптивная система.

Мы верим, что проблема знания Хайека подавляет любую централизованную экономическую систему. Вся реальная информация находится на периферии, в руках людей, которые ближе всего к покупателю. Центр, оторванный как от покупателя, так и от продавца, не знает ничего. Централизованное планирование обречено на провал, система производства и потребления слишком сложна. Децентрализация использует сложность на благо всех; централизация приведёт вас к голодной смерти.

Мы верим в рыночную дисциплину. Рынок естественным образом дисциплинирует: продавец либо учится и меняется, когда покупатель не приходит, либо уходит с рынка. Когда рыночная дисциплина отсутствует, нет предела тому, насколько безумными могут стать вещи. Девиз каждого монополиста и картеля, каждого централизованного института, не подверженного рыночной дисциплине: „Нам всё равно, потому что нам не нужно заботиться“. Рынки предотвращают монополии и картели.

Мы верим, что рынки выводят людей из бедности — на самом деле, рынки являются самым эффективным способом вывести огромное количество людей из бедности, и так было всегда. Даже в тоталитарных режимах постепенное ослабление репрессивного гнёта над людьми и их способностью производить и торговать ведёт к быстрому росту доходов и уровня жизни. Ослабьте гнёт ещё немного — будет ещё лучше. Полностью снимите гнёт — и кто знает, насколько богатыми могут стать все.

Мы верим, что рынки по своей природе являются индивидуалистическим способом достижения превосходных коллективных результатов.

Мы верим, что рынки не требуют от людей быть совершенными или даже благими намерениями — что хорошо, потому что, встречали ли вы людей? Адам Смит: „Мы ожидаем наш ужин не из-за доброжелательности мясника, пивовара или пекаря, а из-за их заботы о собственной выгоде. Мы обращаемся к их самолюбию, а не к их человечности, и никогда не говорим им о наших нуждах, а только о их выгоде“.

Дэвид Фридман отмечает, что люди делают что-то для других людей по трём причинам — из-за любви, денег или силы. Любовь не масштабируется, поэтому экономика может функционировать только на деньгах или силе. Эксперимент с силой уже проводился и оказался несостоятельным. Оставайтесь с деньгами.

Мы верим, что главная моральная защита рынков заключается в том, что они отвлекают людей, которые иначе бы поднимали армии и создавали религии, на мирные и продуктивные занятия.

Мы верим, что рынки, как говорит Николас Стерн, — это способ заботиться о людях, которых мы не знаем.

Мы верим, что рынки — это способ создания общественного богатства для всего остального, что мы хотим оплатить, включая фундаментальные исследования, социальные программы и национальную оборону.

Мы верим, что нет конфликта между капиталистической прибылью и социальной системой, защищающей уязвимых. На самом деле, они взаимосвязаны — производство рынков создаёт экономическое богатство, которое оплачивает всё остальное, что мы хотим как общество.

Мы верим, что централизованное экономическое планирование возвышает худших из нас и тянет всех вниз; рынки используют лучших из нас на благо всех нас.

Мы верим, что централизованное планирование — это порочный круг; рынки — это восходящая спираль.

Экономист Уильям Нордхаус показал, что создатели технологий способны захватить лишь около 2% экономической ценности, созданной этой технологией. Остальные 98% переходят в общество в виде того, что экономисты называют социальным излишком. Технологические инновации в рыночной системе по своей природе являются филантропическими, в соотношении 50:1. Кто получает больше ценности от новой технологии: одна компания, которая её создала, или миллионы или миллиарды людей, которые используют её для улучшения своей жизни? QED.

Мы верим в концепцию сравнительного преимущества Давида Рикардо — в отличие от конкурентного преимущества, сравнительное преимущество заключается в том, что даже кто-то, кто является лучшим в мире во всём, будет покупать большинство вещей у других людей из-за альтернативных издержек. Сравнительное преимущество в контексте действительно свободного рынка гарантирует высокую занятость, независимо от уровня технологий.

Мы верим, что рынок устанавливает заработную плату в зависимости от предельной производительности работника. Поэтому технологии, которые повышают производительность, приводят к росту заработной платы, а не к её снижению. Это, возможно, самая парадоксальная идея во всей экономике, но это правда, и у нас есть 300 лет истории, которые это доказывают.

Мы верим в наблюдение Милтона Фридмана, что человеческие желания и потребности бесконечны.

Мы верим, что рынки также увеличивают общественное благосостояние, создавая работу, в которой люди могут продуктивно заниматься. Мы считаем, что универсальный базовый доход превратил бы людей в зоопарковых животных, которых выращивает государство. Человек не предназначен для того, чтобы быть выращиваемым; человек предназначен для того, чтобы быть полезным, продуктивным, гордиться собой.

Мы верим, что технологические изменения, вместо того чтобы уменьшать потребность в человеческом труде, увеличивают её, расширяя спектр того, что люди могут продуктивно делать.

Мы верим, что поскольку человеческие желания и потребности бесконечны, экономический спрос также бесконечен, и рост занятости может продолжаться вечно.

Мы верим, что рынки являются созидательными, а не эксплуататорскими; с положительной суммой, а не с нулевой суммой. Участники рынков строят на основе работы и результатов друг друга. Джеймс Карс описывает конечные игры и бесконечные игры — конечные игры заканчиваются, когда один человек выигрывает, а другой проигрывает; бесконечные игры никогда не заканчиваются, поскольку игроки сотрудничают, чтобы узнать, что возможно в игре. Рынки — это величайшая бесконечная игра.

Технокапиталистическая машина

Соедините технологии и рынки, и вы получите то, что Ник Лэнд назвал технокапиталистической машиной — двигатель вечного материального создания, роста и изобилия.

Мы верим, что технокапиталистическая машина рынков и инноваций никогда не останавливается, а вместо этого непрерывно движется по восходящей спирали. Сравнительное преимущество увеличивает специализацию и торговлю. Цены падают, высвобождая покупательскую способность, создавая спрос. Падающие цены приносят пользу всем, кто покупает товары и услуги, то есть всем. Человеческие желания и потребности бесконечны, и предприниматели постоянно создают новые товары и услуги, чтобы удовлетворить эти желания и потребности, задействуя в этом процессе бесконечное количество людей и машин. Эта восходящая спираль работает уже сотни лет, несмотря на постоянные протесты коммунистов и луддитов. Действительно, по состоянию на 2019 год, до временного сбоя, вызванного COVID-19, результатом стало наибольшее количество рабочих мест с самыми высокими зарплатами и самыми высокими уровнями материального благосостояния за всю историю планеты.

Технокапиталистическая машина заставляет естественный отбор работать на нас в сфере идей. Лучшие и самые продуктивные идеи побеждают, комбинируются и порождают ещё более совершенные идеи. Эти идеи воплощаются в реальном мире в виде технологически поддерживаемых товаров и услуг, которые никогда не появились бы сами по себе.

Рэй Курцвейл формулирует свой закон ускоряющейся отдачи: технологический прогресс имеет тенденцию подпитывать сам себя, ускоряя темпы дальнейшего развития.

Мы верим в акселерационизм — сознательное и целенаправленное ускорение технологического развития — чтобы обеспечить выполнение закона ускоряющейся отдачи. Чтобы обеспечить бесконечное продолжение восходящей спирали технокапитализма.

Мы верим, что технокапиталистическая машина не античеловечна — на самом деле, она может быть самой человечной вещью на свете. Она служит нам. Технокапиталистическая машина работает на нас. Все машины работают на нас.

Мы верим, что краеугольными ресурсами восходящей спирали технокапитализма являются интеллект и энергия — идеи и силы, необходимые для их реализации.

Интеллект

Мы верим, что интеллект — это главный двигатель прогресса. Интеллект делает всё лучше. Умные люди и умные общества превосходят менее умные практически по всем показателям, которые мы можем измерить. Интеллект — это естественное право человечества; мы должны развивать его как можно полнее и шире.

Мы верим, что интеллект находится на восходящей спирали — во-первых, потому что всё больше умных людей по всему миру вовлекаются в технокапиталистическую машину; во-вторых, потому что люди формируют симбиотические отношения с машинами в новые кибернетические системы, такие как компании и сети; в-третьих, потому что искусственный интеллект усиливает возможности наших машин и нас самих.

Мы верим, что мы стоим на пороге взлёта интеллекта, который расширит наши возможности до невообразимых высот.

Мы верим, что искусственный интеллект — это наша алхимия, наш философский камень — мы буквально заставляем песок думать.

Мы верим, что искусственный интеллект лучше всего рассматривать как универсальный решатель проблем. А у нас много проблем, которые нужно решать.

Мы верим, что искусственный интеллект может спасти жизни — если мы ему позволим. Медицина, как и многие другие области, находится в каменном веке по сравнению с тем, что мы можем достичь, если объединим человеческий и машинный интеллект для поиска новых методов лечения. Существует множество причин смерти, которые можно устранить с помощью ИИ, от автомобильных аварий до пандемий и дружественного огня на войне.

Мы верим, что любое замедление развития ИИ будет стоить жизней. Смерти, которых можно было бы избежать с помощью ИИ, которому не дали появиться на свет, — это форма убийства.

Мы верим в расширенный интеллект так же сильно, как и в искусственный интеллект. Умные машины дополняют умных людей, вызывая геометрическое расширение того, что люди могут делать.

Мы верим, что расширенный интеллект стимулирует предельную производительность, которая ведёт к росту заработной платы, который стимулирует спрос, который в свою очередь ведёт к созданию нового предложения… без верхнего предела.

Энергия

Энергия — это жизнь. Мы воспринимаем её как должное, но без неё нас ждут тьма, голод и страдания. С энергией у нас есть свет, безопасность и тепло.

Мы верим, что энергия должна находиться на восходящей спирали. Энергия — это фундаментальный двигатель нашей цивилизации. Чем больше у нас энергии, тем больше людей мы можем иметь, и тем лучше может быть жизнь каждого. Мы должны поднять всех до уровня потребления энергии, который имеем сами, затем увеличить нашу энергию в 1000 раз, а потом поднять уровень энергии всех остальных тоже в 1000 раз.

Текущий разрыв в использовании энергии на душу населения между меньшим развитым миром и более крупным развивающимся миром огромен. Этот разрыв будет закрыт — либо за счёт значительного увеличения производства энергии, улучшая жизнь всех, либо за счёт значительного сокращения производства энергии, ухудшая жизнь для всех.

Мы верим, что расширение энергетических ресурсов не должно происходить в ущерб природной среде. У нас уже есть универсальное решение для практически неограниченной энергии без выбросов — ядерное деление. В 1973 году президент Ричард Никсон призвал к проекту «Независимость», который включал строительство 1000 атомных электростанций к 2000 году для достижения полной энергетической независимости США. Никсон был прав; мы не построили эти станции тогда, но можем сделать это сейчас, как только решим, что хотим.

Член Комиссии по атомной энергии Томас Мюррей сказал в 1953 году: «Долгие годы расщепление атома, заключённого в оружии, было нашим главным щитом против варваров. Теперь это, к тому же, дарованное Богом средство для выполнения созидательной работы человечества». Мюррей тоже был прав.

Мы верим, что второе универсальное решение в области энергии уже на подходе — это ядерный синтез. Мы должны строить его тоже. Те же плохие идеи, которые фактически запретили деление, попытаются запретить синтез. Мы не должны им это позволить.

Мы верим, что между технокапиталистической машиной и природной средой нет внутреннего конфликта. Уровень выбросов углерода на душу населения в США сейчас ниже, чем 100 лет назад, даже без использования ядерной энергии.

Мы верим, что технологии — это решение для предотвращения экологической деградации и кризисов. Технологически развитое общество улучшает природную среду, тогда как технологически отсталое общество разрушает её. Если вы хотите увидеть экологическое бедствие, посетите бывшую коммунистическую страну. Социалистический СССР был гораздо хуже для природной среды, чем капиталистические США. Загуглите «Аральское море».

Мы верим, что технологически отсталое общество имеет ограниченные энергетические ресурсы ценой экологической катастрофы; технологически развитое общество имеет неограниченную чистую энергию для всех.

Изобилие

Мы верим, что должны включить интеллект и энергию в положительную обратную связь и довести их оба до бесконечности.

Мы верим, что должны использовать обратную связь между интеллектом и энергией, чтобы сделать всё, что нам нужно и что мы хотим, в изобилии.

Мы верим, что мерой изобилия является снижение цен. Каждый раз, когда цена падает, вселенная людей, которые это покупают, получает прибавку к покупательной способности, что равноценно повышению доходов. Если множество товаров и услуг снижаются в цене, результатом является стремительный рост покупательной способности, реальных доходов и качества жизни.

Мы верим, что если сделаем интеллект и энергию настолько дешёвыми, что их стоимость невозможно будет измерить, конечным результатом станет то, что все физические товары станут такими же дешёвыми, как карандаши. Карандаши на самом деле являются довольно сложными технологически и трудными в производстве, и всё же никто не злится, если вы возьмёте карандаш и не вернёте его. Мы должны сделать так, чтобы это касалось всех физических товаров.

Мы верим, что должны стремиться к снижению цен по всей экономике за счёт применения технологий, пока как можно больше цен не станет практически нулевыми, что приведёт к стремительному росту уровней доходов и качества жизни.

Мы верим, что Энди Уорхол был прав, когда сказал: «Что замечательно в этой стране, так это то, что Америка начала традицию, где самые богатые потребители покупают в основном те же вещи, что и самые бедные. Вы можете смотреть телевизор и видеть рекламу Coca-Cola, и вы можете знать, что президент пьёт Coca-Cola, Лиз Тейлор пьёт Coca-Cola, и просто подумайте, вы тоже можете пить Coca-Cola. Coca-Cola — это Coca-Cola, и никакое количество денег не может дать вам лучшую Coca-Cola, чем та, которую пьёт бездомный на углу. Все Coca-Cola одинаковы, и все Coca-Cola хороши». То же самое касается браузеров, смартфонов и чат-ботов.

Мы верим, что технологии в конечном итоге приводят мир к тому, что Бакминстер Фуллер называл «эфемеризацией», а экономисты — «дематериализацией». Фуллер: «Технологии позволяют вам делать всё больше и больше с всё меньшими затратами, пока в конечном итоге вы не сможете делать всё из ничего».

Мы верим, что технологический прогресс, таким образом, ведёт к материальному изобилию для всех.

Мы верим, что конечным результатом технологического изобилия может быть значительное увеличение того, что Джулиан Саймон называл «высшим ресурсом» — людей.

Мы верим, как и Саймон, что люди — это высший ресурс. С большим количеством людей приходит больше креативности, больше новых идей и больше технологического прогресса.

Мы верим, что материальное изобилие, таким образом, в конечном итоге означает больше людей — гораздо больше людей, что, в свою очередь, ведёт к ещё большему изобилию.

Мы верим, что наша планета значительно недонаселена по сравнению с тем, какая могла бы быть при изобилии интеллекта, энергии и материальных благ.

Мы верим, что мировое население может легко увеличиться до 50 миллиардов человек и даже больше, а затем значительно превзойти этот показатель, когда мы в конечном итоге начнём заселять другие планеты.

Мы верим, что из всех этих людей появятся учёные, технологи, художники и визионеры, превосходящие наши самые смелые мечты.

Мы верим, что конечная миссия технологий — продвигать жизнь как на Земле, так и в звёздах.

Не утопия, но достаточно близко

Однако мы не утописты.

Мы придерживаемся того, что Томас Соуэлл называет «ограниченным видением».

Мы верим, что «ограниченное видение» — в противоположность «неограниченному видению» утопии, коммунизма и экспертизы — предполагает принятие людей такими, какие они есть, эмпирическое тестирование идей и освобождение людей для того, чтобы они могли делать собственный выбор.

Мы верим не в утопию, но и не в апокалипсис.

Мы верим, что изменения происходят только на грани, но множество изменений на широкой границе может привести к значительным результатам.

Хотя мы и не утописты, мы верим в то, что Брэд Делонг называет «движением к утопии» — делая всё возможное для падшего человечества, улучшая ситуацию по мере нашего продвижения.

Становление технологическими сверхлюдьми

Мы верим, что развитие технологий — одна из самых добродетельных вещей, которые мы можем делать.

Мы верим в целенаправленное и систематическое преобразование себя в людей, способных продвигать технологии.

Мы верим, что это, безусловно, включает техническое образование, но также и приобретение практических навыков, работу в командах и руководство ими — стремление создать нечто большее, чем себя, стремление работать с другими, чтобы создать нечто большее в группе.

Мы верим, что естественное человеческое стремление к созданию, к завоеванию территории, к исследованию неизвестного можно продуктивно направить на развитие технологий.

Мы верим, что физическая граница, по крайней мере здесь, на Земле, закрыта, но технологическая граница открыта настежь.

Мы верим в исследование и освоение технологической границы.

Мы верим в романтику технологий, в романтику индустрии. В эротику поезда, автомобиля, электрического света, небоскрёба. А также микрочипа, нейронной сети, ракеты, расщеплённого атома.

Мы верим в приключения. В совершение героического путешествия, в восстание против статус-кво, в картографирование неизведанных территорий, в покорение драконов и принесение добычи домой для нашего сообщества.

Чтобы перефразировать манифест другого времени и места: «Красота существует только в борьбе. Не существует шедевра, который бы не имел агрессивного характера. Технология должна быть насильственным нападением на силы неизвестного, чтобы заставить их подчиниться человеку».

Мы верим, что мы были, есть и всегда будем хозяевами технологий, а не подчинёнными технологиям. Менталитет жертвы — это проклятие в каждой сфере жизни, включая наши отношения с технологиями — это ненужное и саморазрушительное отношение. Мы не жертвы, мы завоеватели.

Мы верим в природу, но также верим в преодоление природы. Мы не примитивы, трепещущие перед молнией. Мы — вершина пищевой цепи; молния работает на нас.

Мы верим в величие. Мы восхищаемся великими технологами и индустриалистами, которые были до нас, и стремимся сделать так, чтобы они гордились нами сегодня.

И мы верим в человечество — как индивидуально, так и коллективно.

Технологические ценности

Мы верим в амбиции, агрессию, настойчивость, неумолимость — силу.

Мы верим в заслуги и достижения.

Мы верим в храбрость, в смелость.

Мы верим в гордость, уверенность и самоуважение — когда они заслужены.

Мы верим в свободу мысли, свободу слова и свободу исследования.

Мы верим в настоящий научный метод и ценности Просвещения — свободный дискурс и вызов авторитету экспертов.

Мы верим, как сказал Ричард Фейнман, что «наука — это вера в невежество экспертов».

И что «я предпочёл бы иметь вопросы, на которые нет ответов, чем ответы, которые нельзя поставить под сомнение».

Мы верим в местные знания, в то, что решения принимают люди, обладающие реальной информацией, а не в попытки играть в Бога.

Мы верим в принятие разнообразия, в повышение интересности.

Мы верим в риск, в прыжки в неизвестность.

Мы верим в активную позицию, в индивидуализм.

Мы верим в радикальную компетентность.

Мы верим в абсолютное неприятие обид. Как сказала Кэрри Фишер: «Обида — это как пить яд и ждать, пока другой человек умрёт». Мы берём на себя ответственность и преодолеваем трудности.

Мы верим в конкуренцию, потому что верим в эволюцию.

Мы верим в эволюцию, потому что верим в жизнь.

Мы верим в истину.

Мы верим, что богатство лучше бедности, дёшево лучше дорого, а изобилие лучше дефицита.

Мы верим в то, чтобы сделать всех богатыми, всё дешёвым и всё в изобилии.

Мы верим, что внешние мотивы — богатство, слава, месть — хороши, пока они существуют. Но мы верим, что внутренние мотивы — удовлетворение от создания чего-то нового, товарищество в команде, достижение лучшей версии себя — более наполнены смыслом и долговечны.

Мы верим в то, что греки называли эвдемонией через арете — процветание через совершенство.

Мы верим, что технологии универсальны. Технологии не заботятся о вашей этнической принадлежности, расе, религии, национальном происхождении, поле, сексуальности, политических взглядах, росте, весе, волосах или их отсутствии. Технологии создаются виртуальной ООН из талантов со всего мира. Любой человек с положительным настроем и дешёвым ноутбуком может внести свой вклад. Технологии — это высшее открытое общество.

Мы верим в кодекс Силиконовой долины «передай добро дальше», доверие через согласованные стимулы, великодушие, чтобы помогать друг другу учиться и расти.

Мы верим, что Америка и её союзники должны быть сильными, а не слабыми. Мы верим, что национальная сила либеральных демократий проистекает из экономической силы (финансовая мощь), культурной силы (мягкая сила) и военной силы (жёсткая сила). Экономическая, культурная и военная сила проистекают из технологической силы. Технологически сильная Америка — это сила добра в опасном мире. Технологически сильные либеральные демократии защищают свободу и мир. Технологически слабые либеральные демократии проигрывают своим автократическим соперникам, делая всех хуже.

Мы верим, что технологии делают величие более возможным и более вероятным.

Мы верим в то, чтобы раскрывать свой потенциал, становиться полностью человеческими — для себя, для своих сообществ и для своего общества.

Смысл жизни

Технооптимизм — это материальная философия, а не политическая.

Мы не обязательно левые, хотя некоторые из нас таковыми являются.

Мы не обязательно правые, хотя некоторые из нас таковыми являются.

Мы сосредоточены на материальном по одной причине — чтобы расширить возможности выбора того, как мы можем жить в условиях материального изобилия.

Одна из распространённых критик технологий заключается в том, что они лишают нас выбора, когда машины принимают решения за нас. Это, безусловно, верно, но это с лихвой компенсируется свободой создавать свою жизнь, исходя из материального изобилия, которое создаётся благодаря нашему использованию машин.

Материальное изобилие, возникающее благодаря рынкам и технологиям, открывает пространство для религии, для политики и для выбора того, как жить — как социально, так и индивидуально.

Мы верим, что технологии освобождают. Освобождают человеческий потенциал. Освобождают человеческую душу, человеческий дух. Расширяют понимание того, что значит быть свободным, быть удовлетворённым, быть живым.

Мы верим, что технологии расширяют представление о том, что значит быть человеком.

Враг

У нас есть враги.

Наши враги — это не плохие люди, а плохие идеи.

Наше общество подвергалось массовой деморализации на протяжении шести десятилетий — против технологий и против жизни — под разными названиями, такими как «экзистенциальный риск», «устойчивое развитие», «ESG», «Цели устойчивого развития», «социальная ответственность», «капитализм заинтересованных сторон», «принцип предосторожности», «доверие и безопасность», «техноэтика», «управление рисками», «деградация», «пределы роста».

Эта кампания деморализации основана на плохих идеях прошлого — зомби-идеях, многие из которых восходят к коммунизму, катастрофическому тогда и сейчас, — которые отказываются умирать.

Наш враг — это стагнация.

Наш враг — это противодействие заслугам, амбициям, стремлениям, достижениям, величию.

Наш враг — это этатизм, авторитаризм, коллективизм, централизованное планирование, социализм.

Наш враг — это бюрократия, ветократия, геронтократия, слепое преклонение перед традицией.

Наш враг — это коррупция, захват регулирующих органов, монополии, картели.

Наш враг — это институты, которые в молодости были полны жизненных сил и стремились к истине, но сейчас они подорваны, коррумпированы и рушатся — блокируя прогресс в всё более отчаянных попытках сохранить свою актуальность, отчаянно пытаясь оправдать своё дальнейшее финансирование, несмотря на усиливающуюся дисфункцию и растущую некомпетентность.

Наш враг — это «слоновая башня», мировоззрение всезнающего эксперта с дипломом, потакающего абстрактным теориям, роскошным убеждениям, социальному инжинирингу, оторванному от реального мира, находящемуся в иллюзиях, не избранному и неподотчётному — играющего в Бога с жизнями других людей, при этом полностью изолированного от последствий.

Наш враг — это контроль над речью и мышлением — всё более частое использование, прямо на глазах, «1984» Джорджа Оруэлла в качестве учебного пособия.

Наш враг — это «Неограниченное видение» Томаса Соуэлла, «Универсальное и гомогенное государство» Александра Кожевa, «Утопия» Томаса Мора.

Наш враг — это «Принцип предосторожности», который бы предотвратил практически весь прогресс с момента, когда человек впервые обуздал огонь. Принцип предосторожности был изобретён, чтобы предотвратить масштабное внедрение гражданской ядерной энергии, что, возможно, стало самой катастрофической ошибкой в западном обществе за время моей жизни. Принцип предосторожности продолжает наносить огромные ненужные страдания нашему миру сегодня. Это глубоко аморально, и мы должны отбросить его без малейших колебаний.

Наш враг — это замедление, деградация, депопуляция — нигилистическое желание, так популярное среди нашей элиты, чтобы было меньше людей, меньше энергии, больше страданий и смерти.

Наш враг — это «последний человек» Фридриха Ницше:

«Я говорю вам: в каждом из вас всё ещё есть хаос, чтобы породить танцующую звезду. Я говорю вам: в вас всё ещё есть хаос.

Увы! Настанет время, когда человек больше не сможет породить ни одной звезды. Увы! Настанет время самого презренного человека, который больше не сможет презирать самого себя…

“Что такое любовь? Что такое творение? Что такое стремление? Что такое звезда?” — так спрашивает последний человек, и моргает.

Земля стала маленькой, и на ней прыгает последний человек, который делает всё маленьким. Его порода неистребима, как блоха; последний человек живёт дольше всех…

Один всё ещё работает, потому что работа — это развлечение. Но он осторожен, чтобы развлечение не причинило ему вреда.

Никто больше не становится бедным или богатым; и то, и другое слишком обременительно…

Нет пастыря, и одно стадо! Все хотят одного и того же; все одинаковы: кто чувствует иначе, тот добровольно отправляется в сумасшедший дом.

“Раньше весь мир был безумен”, — говорят самые утончённые из них, и они моргают.

Они умны и знают всё, что произошло: поэтому их насмешкам нет конца…

“Мы открыли счастье”, — говорят последние люди, и они моргают».

Наш враг — это… вот это.

Мы стремимся быть… не этим.

Мы объясним людям, захваченным этими зомби-идеями, что их страхи безосновательны и будущее светло.

Мы верим, что эти захваченные люди страдают от ресентимента — адской смеси обиды, горечи и ярости, которая заставляет их придерживаться ошибочных ценностей, вредных как для них самих, так и для тех, кто им дорог.

Мы верим, что мы должны помочь им найти путь из их самопорождённого лабиринта боли.

Мы приглашаем всех присоединиться к нам в технооптимизме.

Вода тёплая.

Станьте нашими союзниками в стремлении к технологиям, изобилию и жизни.

Будущее

Откуда мы пришли?

Наша цивилизация была построена на духе открытий, исследований и индустриализации.

Куда мы идём?

Какой мир мы строим для наших детей, их детей и их внуков?

Мир страха, вины и обиды?

Или мир амбиций, изобилия и приключений?

Мы верим в слова Дэвида Дойча: «Мы обязаны быть оптимистами. Потому что будущее открыто, не предопределено, и поэтому его нельзя просто принять как данность: мы все несем ответственность за то, что оно несёт. Поэтому наша обязанность — бороться за лучший мир.»

Мы в долгу перед прошлым и перед будущим.

Пора стать технооптимистом.

Пора строить.

АВТОР

Марк Андриссен — соучредитель и генеральный партнёр венчурной компании Andreessen Horowitz.